Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения] - Петр Киле

Л о р е н ц о (поднявшись, берет в руки письмо и просматривая его внимательно). Хорошо. Что ты изобретатель изумительный, в том мы убедились. Что касается всевозможных военных машин, у нас и армии нет, чтобы думать о них. Но существенно заключение. (Читает.) "В мирное время, надеюсь, удовлетворить вашу светлость в зодчестве, в сооружении частных и общественных зданий, в устройстве каналов и водопроводов. Также в искусстве ваяния из мрамора, меди, глины и в живописи могу исполнить какие угодно заказы не хуже всякого другого, кто бы ни был". Вот это дело! Вероятно, из-за смуты и войны мы упустили возможность дать тебе проявить свои таланты здесь, но ты будешь достойным посланцем Флоренции. С Богом!

Ф и ч и н о. Разве мы еще не послушаем игру и импровизации Леонардо? Тем более что он уезжает, как Сандро уехал в Рим.

                   Музыцирование продолжается.

Сцена 2

Мастерская Сандро Боттичелли. Ученики Биаджо и Якопо устанавливают тондо с изображением Мадонны в окружении ангелов в рост высоко на стене, другие, сидя за длинным столом, наблюдают.

Я к о п о. Да, не суетись, Биаджо, еще упадешь.

Б и а д ж о. Я и не думаю суетиться. Видишь, я уже не мальчишка. Мою картину учитель не просто одобрил, а продал за шесть флоринов золотом. Небось, расхвалил, а ему верят, в почете и славе небывалой вернулся из Рима.

Я к о п о. От папы получил изрядную сумму денег, да не волновался так, как ты из-за шести флоринов.

Б и а д ж о. И шесть флоринов не мало. Не смейся надо мной, Якопо, а то я скажу, что язвишь меня из зависти.

Я к о п о. Так оно и есть. А Сандро, по своему обыкновению, живя, как придется, еще из Рима не выехал, как потратил все деньги. Он не станет волноваться из-за того, есть у него деньги или нет.

Б и а д ж о. Нет, деньги счет любят. К ним нужно относиться с почтением, иначе нищим умрешь, Якопо.

Я к о п о. О ком ты это?

Б и а д ж о. Ну, я же не о тебе!

Я к о п о. О ком же? (Подбегает к половине учителя и слегка откидывает покрывало с картины на подставе, и там возникает обнаженная женщина изумительной красоты и прелести, как живая.)

Б и а д ж о. Не трогай!

Я к о п о. Тот, кто пишет такие вещи, может не считать денег. Таковы истинные художники, а ты лучше бы подался в купцы.

Б и а д ж о. Я ничего не говорю. Это Венера. Страшно на нее взглянуть. Она вся голая, а лицом похожа на ту же юную девушку, что изображала собой Весну.

Я к о п о. Известно, на кого она похожа.

Б и а д ж о. На ту, в кого влюблен Сандро?

Я к о п о. Во всех женщинах он видит только ее.

Б и а д ж о. Или для нее нет женщины, кроме нее, как Данте прославил Беатриче? Недаром все читает "Божественную Комедию", рисуя без конца.

Я к о п о. Это он думает о спасении души.

Голоса за дверью. Ученики опускают покрывало. Входит Сандро.

С а н д р о. Биаджо, повесил тондо? Хорошо. А теперь зайди к гражданину, с которым ты видел меня вчера у его дома, пусть придет посмотреть твою работу.

Б и а д ж о. О, как хорошо вы сделали, учитель! (Уходит.)

С а н д р о. Якопо, ты вырезал из картона то, о чем я тебя просил давеча?

Я к о п о. Да, учитель. Все восемь штук. А для чего это?

С а н д р о (прилаживая один из кусков вокруг шеи). Это капюшоны, в каких заседают граждане в Синьории. Белым воском мы их прикрепим над головами восьми ангелов Биаджо.

Ученики догадываются, что затеял учитель, и дружно помогают ему и Якопо, поднявшись на лестницу, укрепить капюшоны.

Я к о п о (спустившись вниз). Глазам своим не верю.

Сандро, рассмеявшись, уходит в свою половину и с беспокойством сбрасывает покрывало с картины "Рождение Венеры", и, словно стены исчезли, море, богиня на раковине.

С а н д р о. Все не так - и так. Иначе не выходит. Но это же лучше, чем "Весна". Она здесь, как в сказке, а это там. (Набрасывает покрывало на картину, заслышав шаги.)

                     Входят гражданин и Биаджо.

Б и а д ж о. Вот то самое тондо, о котором вам говорил мой учитель. (В изумлении таращит глаза.)

Г р а ж д а н и н (переглянувшись с Сандро). Да, да, узнаю совершенно по описанию.

Б и а д ж о. Ай! (Хлопает глазами, трясет головой.)

Я к о п о. Биаджо, ты что?

Г р а ж д а н и н. Рад и я приобретению, как и вы - продаже. Как ни хороша картина, она обретает цену, лишь будучи проданной, не так ли? (Порывшись в кармане.) К сожалению, я забыл дома кошелек. Идемте, молодой человек, я расплачусь, а картину вы вставите в другую раму, Сандро знает, и принесете позже.

Б и а д ж о. О, как вам будет угодно! (Не смея поднять глаз, уходит с покупателем.)

Сандро, Якопо и ученики сообща и быстро снимают капюшоны, превращая членов Синьории вновь в ангелов вокруг Мадонны. Как во сне, входит Биаджо.

С а н д р о. Биаджо, ну, что, получил деньги?

Б и а д ж о. Да, получил. (Робко поднимает глаза на тондо.) Ай! Учитель, не знаю: сон ли мне снился, или все это правда. У этих ангелов, когда я пришел сюда с покупателем, оказались на головах красные капюшоны, а теперь их нет: что все это означает?

С а н д р о. Ну, не знаю. Уж не помутилось ли у тебя в голове? Эти деньги, видимо, сбили тебя с толку.

Б и а д ж о. Деньги? Деньги здесь, все шесть флоринов. Я не сплю. А капюшоны тоже ведь были.

С а н д р о. Если бы это случилось на самом деле, неужели ты думаешь, что этот гражданин купил бы картину?

Б и а д ж о. В самом деле. Ведь он мне ничего не сказал. Я видел, вместо ангелов вокруг Мадонны, членов Синьории в красных капюшонах, а он все-таки ангелов, выходит? И вы ничего такого не заметили?

Сандро, Якопо и другие ученики, смеясь, словно бы над недоумением Биаджо, отрицательно качают головами.

Б и а д ж о. Я вам верю. А все-таки странная вещь мне привиделась. И чтобы совсем придти в себя, не следует ли мне всех вас пригласить на пирушку?

Я к о п о. О, да!

Сандро отпускает развеселившихся учеников и остается один у картины "Рождение Венеры"; словно не решаясь приступить к работе, беспокойно расхаживает.

               С а н д р оЗачем я посмеялся над Биаджо?Над ангелами тоже, превративВ синьоров в окружении Мадонны,Возвысив их до матери Христа.Всего лишь шутка? Но в подобных шуткахНе далеко ль зашел я в "ПоклоненьиВолхвов", изобразив Козимо-старцаВ кругу семейства, точно это праздникИз нынешних времен, в одеждах знати,И здесь же Джулиано и Лоренцо,Да и себя изобразил я там,Во цвете лет, смотрите, сам художник!         (Сдергивает с картины покрывало.)Священное писанье превратилосьВ предмет искусства и игру уменьяЖивописать и строить перспективу.Так боги Греции предстали в миреВ прекрасных статуях мужчин и женщин,С тем вера в них, наверно, пошатнулась.И  богородицей слывет подружкаХудожника, да в платье, что здесь носят,В застежках, украшеньях для прельщенья.Все это мило, даже человечно,Нет тайны лишь священной из веков,Как в ликах византийских, примитивных,Но полных таинства глубокой веры.И вот к чему пришел я? С верой в Бога,Спасителя, не вяжется искусство?С игрою в перспективы, в колорит?"Рождение Венеры" - это чудо?Или кощунство? Я теряю разум.О, боги! Пусть. Ведь мне дороже вера;Она моя надежда и любовь.(Словно пугаясь чего-то, поспешно уходит.)

Сцена 3

Вилла Кареджи. В одной из комнат висит картина Сандро Боттичелли "Рождение Венеры". Лоренцо и Фичино; входят Полициано и Микеланджело, ученик школы скульпторов в Садах Медичи, юноша лет 16, принятый Лоренцо в свою семью, как сын.

Л о р е н ц о. Микеланджело!  Хорошо, что ты приехал.

М и к е л а н д ж е л о (раскланиваясь ради приличия, но не очень умело). Да, меня вытащил Полициано, уверив, что в эти дни нельзя работать.

Ф и ч и н о. Мой юный друг, ты учишься или работаешь?

М и к е л а н д ж е л о. Бертольдо, мой учитель, немногословен, утверждая, что в работе и состоит учеба. Особенно для скульптора.

Л о р е н ц о. Но здесь собираются как раз те, кто весьма словоохотлив.

М и к е л а н д ж е л о. Ваша светлость, мне кажется, я умею и слушать, то есть учиться, не держа в руках молотка и резца.

Ф и ч и н о (переглянувшись с другими). Прекрасно! Лоренцо не ошибся, взяв тебя в семью.